Мне сказали, что в дни праздника Байсакхи, праздника весны, все ниханги собираются для проведения воинских игр в Анандпур — священный для каждого сикха город, где родилась хальса, в Амритсар — столицу сикхов и в небольшой городок на юге Пенджаба Дамдама, где десятый гуру, воинственный Говинд, долгое время скрывался от врагов.
Поскольку ближе всего был Дамдама, или, как его почтительно зовут сикхи, Дамдама-сахаб, то есть «господин Дамдама», я решила поехать туда.
Двадцать миль по жгучей песчаной пустыне, где ветер, где нельзя дышать носом, потому что он сразу пересыхает и трескается до крови, и нельзя дышать ртом, потому что в горло, в легкие и даже в пищевод набивается песок, — по этой пустыне лучше всего было бы ехать в закрытой машине. Но закрытой машины не было, а был открытый «джип», и мы проехали эти двадцать миль, умножая своей скоростью напористый знойный ветер и причиняя этим себе двойные мучения. Проехали и прибыли в Дамдама, где кипела ярмарка и по песчаным улочкам сплошной массой двигалась толпа ярко одетых крестьян из окрестных деревень. Почти все — сикхи. В пестрых тюрбанах, ярких рубахах, в длинных дхоти (которые они надевают как юбкузапашку, завязывая углы узлом на животе) и, конечно же, с оружием: мечами, кинжалами, ружьями, палками, окованными медью.
И повсюду в толпе — ниханги. Тюрбаны, как башни, достигающие иногда метровой высоты, а в их складках— кинжалы.
Спереди на тюрбанах сверкают вырезанные из стали символы сикхизма— изображение различного оружия, а сверху нанизаны, как кольца на палец, одна над другой, чакры.
Чакра — древнейшее оружие Индии, о котором всегда говорят и пишут, что его можно увидеть только на храмовых скульптурах в руках каменных богов и что уже много столетий назад оно полностью вышло из употребления, — эта чакра, оказывается, не только хорошо знакома нихангам, но они ею пользуются как оружием в своих воинских играх. Это тяжелое плоское стальное кольцо, подобное диску с вырезанной серединой, и отточенное по внешнему краю как бритва. Его раскручивают на двух пальцах и бросают во врага. Чакра летит, вращаясь в горизонтальной плоскости, и при метком попадании (в шею) может начисто срезать голову.
Чакрой пользовался бог Вишну, как говорит предание. И она же была излюбленным оружием бога Кришны. В «Махабхарате» подробно повествуется о том, как он однажды срезал своей чакрой голову заносчивого царя Шишупалы — сеятеля зла, покарав его за неправедную жизнь.
Не думала и не гадала я, когда занималась «Махабхаратой», что встречусь лицом к лицу с чакрой в реальной жизни, в наше время.
Ниханги, ниханги, рыцари смерти . Сколько их собралось в Дамдаме в дни Байсакхи? Трудно сказать. Мне показалось, что тысячи две, а впрочем, может быть, и три.
Они группами бродят по дорогам Пенджаба, как цыгане, спят в больших крытых повозках или прямо на земле. По уставу своего ордена, они не должны иметь семьи и не Должны нигде работать, все получая бесплатно от населения.
И горе тому, кто ослушается ниханга, возразит ему или хотя бы посмотрит на него косо, — можно заплатить жизнью за такую дерзость. Ниханги убивают без колебаний, потому что сами не боятся смерти.
Толпа на ярмарке в Дамдаме была переполнена нихангами Всю первую половину дня они бродили по ярмарке, спали под деревьями, готовили пищу на кострах, пили свой знаменитый бханг — наркотический напиток из тертых листьев какого-то растения с водой. Они давали бханг и своим коням и собакам.
Наконец процессия нихангов двинулась вокруг пруда. Какое это было зрелище' Впереди на слоне в золоченом паланкине ехал их вождь. За ним в беспорядке скакали на опьяненных конях всадники, а следом валом валила толпа пеших нихангов во главе с обязательной пятеркой воинов. Процессия была окрашена в синий и желтый — традиционные цвета одежды нихангов, причем в самых разных сочетаниях. И вся была окутана рыжей пылью, сквозь которую сверкали острия копий и чакры.
Вероятно, именно так выглядела хальса в годы средневековья, когда сикхи собирались на бой, готовый разговеться на этой самой земле, где сейчас ниханги проходят в процессии А над всем возвышались купола гурдвары, и издалека была видна картина под ее крышей, изображавшая сцену казни двух малолетних сыновей гуру Говинда — замуровывание их в стену.
На картине враги с перекошенными от ненависти лицами торопливо клали кирпичи, а два мальчика, уже замурованные по пояс, спокойно стояли, молитвенно сложив руки, и вокруг их тюрбанов сияли нимбы святости.
Проходя мимо этого изображения, ниханги потрясали оружием и выкрикивали угрозы, затем на миг скрывались в гурдваре для молитвы, тут же выходили обратно и куда-то устремлялись прямо по скошенным полям.
Я кинулась вслед за ними.
— Не ходите, — говорили мне. — Разве вы не видите, что это опасно? Посмотрите, ведь даже другие сикхи следуют за ними в отдалении.
Действительно, все держались на расстоянии не менее трехсот метров от славной процессии. Но мне-то нужен был фильм.
Такой возможности больше не будет, видимо, никогда в жизни.
И я пустилась догонять моих нихангов.
Почти милю шла я за ними по песчаным полям, сквозь тучи пыли, пока мы не достигли нужного места. По знаку вождя процессия остановилась, и воины мгновенно выстроились квадратом вокруг недавно сжатого поля. Я как-то случайно очутилась в первом ряду и, оглядевшись вокруг, увидела только ряды колышущихся тюрбанов, бороды, да блеск стали. Так женщина попала в ряды нихангов, да еще в момент их воинских состязаний «Хорошо, — подумала я, — что надела сине-желтое платье да волосы догадалась прикрыть синей косынкой Ух' Как они на меня косятся Что-то будет9» Но раздумывать было поздно, я уже была тут и надо было снимать Как они джигитовали' Они скакали с копьями наперевес и сидя, и свешиваясь, и стоя на седле, подхватывали копьями разложенные пучки травы, поражали на скаку любую цель По полю носились молодые неоседланные лошади, выпускаемые на состязания для «обучения примером» В разных концах поля ниханги исполняли обрядовые воинские пляски, обязательные перед началом рукопашных схваток, затем, прошептав краткую молитву, преклоняли колено перед разложенными на чистых полотнах мечами и кинжалами, брали их в руки и вступали в поединки друг с другом.
В воздухе описывали сверкающие траектории стремительно летящие вращающиеся чакры и, куда ни посмотри, всюду сталь звенела о сталь, раздавались боевые возгласы, вздымалась пыль под босыми ногами воинов.
мо в мою сторону. «Эффектный кадр!» — подумала я, поспешно нажимая спусковую кнопку аппарата, не сообразив, что видимое в кадровом окошке кажется более удаленным, чем оно есть на самом деле. Отброшенная в сторону чьей-то сильной рукой я отлетела вместе с камерой метра на два, и в тот же миг копыта опустились на то место, где я только что стояла.
И до сих пор, прокручивая эту пленку, я восхищаюсь видом вздыбленной лошади на кадре и вспоминаю, как ниханг спас мне жизнь, как ни парадоксально это звучит.
А затем меня пригласил через посланца один из их вождей и милостиво позволил мне сесть на землю справа от себя. И сам подал мне стальную чашу с водой, поговорил со мной — поанглийски! — о нашей стране, снял с руки стальной браслет и, надев на мою, сказал: — Теперь ты моя сестра. И всегда своей рукой ты должна делать только добрые дела. Запиши, как ты можешь меня найти, если понадобится.
— Для чего, брат мой, вы можете быть мне надобны? — Мало ли для чего. А вдруг тебя кто-нибудь обидит.
— Так что я должна тогда сделать? — Немедленно напиши вот в эту гурдвару И мне передадут.
— И что будет? — Я сразу же приеду.
— Для чего? — Убью, — спокойно сказал он так, как мог бы сказать «пойду пообедаю» или что-нибудь в этом роде.
«А ведь и впрямь может убить, — мелькнула у меня мысль. — Для многих сикхов это не проблема, а уж для нихангов и тем более».
Поблагодарив его за желание оказать мне в жизни такую, я бы сказала, решительную поддержку, я сразу ощутила себя в полной безопасности — здесь, по крайней мере И когда кончился праздник, я купила ему в лавочке подарок — несколько отрезов на тюрбан, и он сам довел меня до автобуса. Автобус — это был последний рейс из Дамдама. Я бы никогда не смогла протиснуться внутрь, если бы не мой брат. Он кончиком кинжала в ножнах только слегка прикоснулся к плечам тех, кто висел на дверцах, и они, оглянувшись и увидев, с кем имеют Дело, осыпались на землю, как листья. Он вошел и ввел меня за руку за собой Затем без слов, снова так же выразительно попросил освободить мне место и, только усадив меня с удобствами, сложил руки, прощаясь.
— Так не забудь, как меня найти, сестра Да славится Бог.
— Да славится Бог, — ответила я ему общепринятой сикхской формулой, и автобус тронулся.
|
